Вспоминая Медарда Босса

В статье рассматривается жизнь и творчество Медарда Босса. Обзор включает в себя развитие его дазайнанализа, представляя его корни в психоанализе, экзистенциально-феноменологической психиатрии, хайдеггерианской философии и индийской мысли. Также рассматривается вклад Босса в области психотерапии, философии и научной психологии человека. Последний вклад включает в себя экспликацию Боссом значений трех специфических видов психологических феноменов: сексуальных расстройств, телесных болезней и травм, а также сновидений. Статья завершается личными размышлениями автора о своем опыте работы с дазайнанализом и Медардом Боссом.

21 декабря 1990 года Медард Босс, гуманистический психотерапевт и экзистенциальный аналитик, чьим работам был посвящен специальный двойной выпуск журнала «Гуманистический психолог» (весна, 1988), умер в своем доме в Цолликоне, Швейцария. 4 октября этого года (1993) доктору Боссу исполнилось бы девяносто лет.
Медард Босс был отцом-основателем экзистенциального анализа и экзистенциально-аналитической психотерапии. Он был современником таких легендарных психологов и гуманистов, как Генри Мюррей (1893-1988), Карл Роджерс (1902-1987) и Б. Ф. Скиннер (1904-1990), и многие признают его соответствие этим гигантам нашей сферы. Хотя большая часть его работ не была доступна на английском языке, Боссу все же удалось занять прочное место в истории психологии и психотерапии даже по эту сторону Атлантики.

Действительно, он является последним из тех фигур, чьи работы занимали большую часть таких стандартных текстов о личности, как «Введение в личность и психотерапию» Ричлака (1973) и «Теории личности» Холла и Линдзи (1978). Кроме того, в 1971 году Босс был удостоен награды Американской психиатрической ассоциации «Великий терапевт».
Список наставников Босса сам по себе похож на историю психотерапии и включает такие фигуры, как Зигмунд Фрейд, Карл Юнг, Карен Хорни, Эрнест Джонс, Вильгельм Райх, Отто Фенихель, Ойген и Манфред Блейлер, Ганс Сакс и другие. Добавьте к этому обучение у Курта Гольдштейна и, что особенно важно, двадцатипятилетнее сотрудничество и дружбу с Мартином Хайдеггером, философским автором «Daseinsanalytik» (анализа человеческого существования), и вы получите одно из самых впечатляющих резюме психолога двадцатого века. Реакция Босса на эти верительные грамоты, по крайней мере в последние годы его жизни, была не слишком раздумчивой: он любил шутить, что с таким образованием он является одним из последних «живых ископаемых» .

Путь Босса к дазайнанализу (экзистенциальному анализу)

Медард Босс родился в Санкт-Галлене, Швейцария, 4 октября 1903 года. Когда он был еще маленьким мальчиком, его семья переехала в Цюрих, рядом с которым он прожил всю оставшуюся жизнь. В юности Босс мечтал стать художником. Однако его отец, считавший искусство «бесперспективной» профессией, отвел сына в музей Пинакотека в Мюнхене, чтобы показать ему работы мастеров европейского искусства. Намерение старшего Босса было нескрываемым: «излечить» сына от иллюзий о большом таланте и успехе. Босс поддался «успешному» лечению отца и предпочел поступить в медицинский институт. Несмотря на такой отцовский гамбит, Босс не потерял своего личного удовольствия от искусства. Он не только продолжал рисовать до глубокой старости, но в зрелые годы увлекся коллекционированием произведений искусства, в том числе работ тех самых мастеров, с которыми его когда-то познакомил отец.

Доктор Босс получил медицинское образование в университетах Парижа, Вены и Цюриха. В Вене он прошел краткий курс психоанализа (около тридцати сеансов) у Зигмунда Фрейда. Босс всегда любил вспоминать, как Фрейд нарушал его собственные технические правила: в конце их аналитических сессий он часто давал Боссу деньги на обед , когда урчание желудка Босса выдавало его голод (Боссу приходилось использовать деньги из своего студенческого бюджета на питание, чтобы оплачивать сеансы у Фрейда, поскольку его отец не стал бы субсидировать такое «несерьезное» занятие, как психоанализ). После получения в 1928 году медицинской степени в Цюрихском университете Босс продолжил свое психоаналитическое обучение в Берлине и Лондоне. В Берлине основным обучающим и супервизирующим аналитиком Босса была Карен Хорни. Концепция двойственных отношений в то время еще не родилась, и Хорни по совместительству была еще и психоаналитиком жены Босса. Вернувшись в Цюрих в 1930 году, Медард Босс занимал должности в нескольких цюрихских медицинских учреждениях, включая знаменитую психиатрическую больницу Бургхольцли. В 1933 году Босс становится членом Швейцарской и Международной психоаналитических ассоциаций, а также директором санатория для больных нервными заболеваниями в Цюрихе. В 1935 году он открывает свою частную практику в области психиатрии и психоанализа.

Именно в эти годы, в середине тридцатых, Босс начал все больше сомневаться в «неоправданной редукции и объективизации человека» (1949, p. xi) и возмущаться акробатическими интеллектуальными упражнениями, которые навязывала ему психоаналитическая метапсихология. В разгар этой растущей неудовлетворенности ортодоксальной психоаналитической теорией Босс с облегчением обнаружил для себя интеллектуальную стимуляцию и товарищество в работах Людвига Бинсвангера и Карла Юнга. Бинсвангер познакомил Босса с деятельностью нескольких феноменологически ориентированных психиатров, а также с работами немецкого философа бытия Мартина Хайдеггера. Однако собственная приверженность Босса к медицинскому и аналитическому подходам к изучению человека привела его к десятилетнему обучению у Карла Юнга. Хотя некоторые авторы до сих пор называют Босса юнгианцем, сам Босс нашел этот юнгианский период в конечном итоге разочаровывающим и в итоге вернулся к более философски обоснованным работам экзистенциально ориентированных мыслителей и практиков.

Намеки на отход Босса от ортодоксальной психоаналитической мысли можно увидеть в его самых ранних публикациях на немецком языке. Если в своей первой книге, опубликованной в 1940 году (Korperliches Kranksein als Folge seelischer Gleichgewichtsstorungen — *Физические заболевания как следствие психического дисбаланса — пер. М.К.*), Босс ссылался только на работы Фрейда, Жане и Шарко, то в своей книге 1943 года Die Bedeutung der Psychologie (*Значение психологии — пер. М.К.)* Босс включил по крайней мере одну ссылку на работы Карла Юнга. Затем, в книге Die Gestalt der ehe und ihre Zerfallsformen (Форма брака и формы его распада — пер. М.К.), посвященной характеру и распаду брака, которую Босс закончил в мае 1944 года, он не только сделал около десятка ссылок на работы Фрейда и Юнга, но и в своем предисловии прямо выделил вклад в свою мысль феноменологически ориентированных мыслителей, таких как Эрвин Штраус, Виктор фон Гебсаттель, Ганс Кунц и, «наконец, но не менее важное для меня, особо новаторские концепции Людвига Бинсвангера» (стр. 6, вольный перевод). В основной части работы Босс ссылается на Гебсаттеля так же часто, как на Фрейда и Юнга, а Бинсвангера упоминает почти тридцать раз. Хайдеггер также упоминается восемь раз.
Очевидно, что к началу сороковых годов Босс, некогда опытный и верный ортодоксальный психоаналитик, был на пути к расширению своих интеллектуальных убеждений и включению экзистенциально-феноменологических перспектив в свое понимание развития человека, личности, психопатологии и психотерапии. И он все еще не был знаком с Мартином Хайдеггером.

Отношения с Мартином Хайдеггером

Как рассказывал сам Босс в личной беседе, именно во время службы в армии, в должности капитана в горном бункере во время Второй мировой войны, он прочитал в газете статью о главной работе Мартина Хайдеггера «Бытие и время» (1962), и это вдохновило его на самостоятельное интенсивное изучение этого труда. Имея относительно небольшое образование и подготовку в области философии, Босс поначалу оказался «философски перегруженным», но в то же время «чрезвычайно взволнованным», «нащупывая островки смысла в огромном море непонимания» (Stem, 1979, p. xiii). Босс был особенно очарован философским пониманием Хайдеггером «структуры заботы» человеческого существования, его различением между заботой человека о вещах (Besorgen) (озабочение — прим.перев.) и заботой о других людях (Fursorge) (заботливость — попечение — прим.перев.) и, особенно, его рассуждениями о вмешательстве (einspringende) и предвосхищении заботы (vorspringende Fursorge). Босс был впечатлен соответствием, которое он обнаружил между фрейдовским идеалом аналитической позиции и хайдеггеровским (1962) определением предвосхищающей заботы. Босс (например, 1963, с. 72-74) понимал самые главные технические правила Фрейда как побуждающие терапевта, по выражению Хайдеггера (1962), «опередить» другого «в его экзистенциальном потенциале-бытии, не для того, чтобы забрать его «заботу», а для того, чтобы впервые вернуть ее ему аутентично как таковую» (с. 159). Для Босса самая главная обязанность психотерапевта — служить пастухом для аутентичных возможностей другого, или, опять же говоря словами Хайдеггера, помочь «Другому стать прозрачным для себя в своей заботе и стать свободным для нее» (там же.). Тот факт, что Хайдеггер так лаконично выразил это первостепенное терапевтическое призвание, вдохновил Босса в 1947¹ году написать Хайдеггеру письмо.

Хайдеггер, живший в Шварцвальде на юге Германии, тепло ответил на это письмо, особенно потому, что, как он позже признался, «он надеялся, что… его мышление выйдет за пределы философского кабинета и станет полезным для более широких кругов, в частности для большого числа страдающих людей» (Boss, 1979b, с. 7). Во время моего визита в дом Босса в 1988 году, он показал мне копию этого самого первого письма Хайдеггера (датированного 3 августа 1947 года). Из этого письма очевидно, что Хайдеггер был открыт для сотрудничества с Боссом в области психопатологии и психотерапии. Это сотрудничество включало в себя обмен многими другими письмами, десятки бесед в гостях друг у друга, подробные обсуждения и письменные пометки на еще не опубликованных рукописях Босса, и, особенно, дюжину лет семинаров, которые Хайдеггер проводил в доме Босса в Цолликоне для студентов и коллег Босса в области медицины и психологии (см. Boss, 1979b). Босс гордился этими семинарами и в последнее десятилетие своей жизни редактировал книгу Мартина Хайдеггера: Цолликонские семинары: Протоколы, обсуждения, письма (Zollikoner Seminare: Protokolle, Gespräche, Briefe) (Boss, 1987b), документируя эти наполненные философским содержанием встречи.

Мартин Хайдеггер и Медард Босс (Цолликон, 1963)

В первом письме Хайдеггера к Боссу содержится также намек на то, что их сотрудничество не будет носить исключительно академический характер: Хайдеггер упоминает, что был бы благодарен Боссу, если бы тот передал небольшую упаковку швейцарского шоколада в поддержку работы философа. Эта простая просьба Хайдеггера дала намек на дружеские отношения, которые сложатся между ними. Босс (Boss, 1979b) пишет о некоторых личных аспектах их отношений, включая отдых в Турции, Италии и Греции, а также в горном доме Босса в Ленцерхайде. Дружба с Хайдеггером должна была стать для Босса самым важным событием в его жизни, мощным корректором в жизни человека, отец которого подавил художественные устремления своего сына и не увидел ценности в его психоанализе у Зигмунда Фрейда. Даже в последние годы своей жизни Босс с преданностью говорил о Хайдеггере и о дазайнанализе. Хотя их отношения после 1969 года² остаются загадкой, публично Босс продолжал отзываться о Хайдеггере только с огромной любовью.

Влияние его индийских путешествий

Помимо отношений с Хайдеггером, на Босса глубоко повлияли два его путешествия на Восток. Об этих поездках Босс рассказал в своей малоизвестной работе «Психиатр открывает Индию» (Boss, 1965), которую он считал, возможно своей самой любимой. Хотя предполагаемая цель этих поездок была практической — медицинские исследования и образование, личные цели Босса были более страстными и философскими. По его словам, «я надеялся узнать о природе человека больше, чем мне дали современные науки Запада» (с. 89). Босс стремился к «углублению и правильному обоснованию нашей антропологии», то есть к «более адекватному пониманию реальной природы человека в связи с его сущностным бытием и предназначением» (с. 88). Поэтому, находясь в Индии, Босс отправился в сельскую местность в поисках духовного учителя. После многих досадных задержек и разочаровывающих встреч, Босс наконец, смог плодотворно побеседовать с несколькими индийскими учеными и мудрецами. Однако решающей для него стала встреча со Свами Говиндой Каулом в Кашмирской долине, где Босс наконец спонтанно испытал «странный вид знания», в котором «все вопросы» были «безмолвно сняты» (с. 165). То, что Босс обнаружил в Индии, в конечном итоге оказалось удивительным соответствием тому, что он нашел в основах хайдеггеровской «Daseinsanalytik», особенно в том, что касается первичности вопроса о бытии, что наконец за всеми вопросами есть просто сам чудесный факт и присутствие самого Бытия, Бытия-как-такового, Брахмана. Хотя Босс редко упоминал об этом философском соответствии в своих практических психологических работах, это фундаментальное осознание пронизывало почти все, что он писал, более того, как я его знал, почти все, что он делал.

Учитывая эти биографические перспективы, кажется, что работа самого Босса может быть лучше всего понята как триалог между мышлением Фрейда, Хайдеггера и индийских мистиков. Босс не только был впечатлен оригинальностью и глубиной мышления, которые он нашел во всех трех источниках, но и в присутствии самих этих трех людей, Босс, казалось, испытал особый вид просветления. Он описал каждого из этих трех людей — Фрейда, Хайдеггера и, особенно, Свами Говинду Каула — как единственных людей, которых он (Босс) когда-либо встречал, обладавших тем, что он называл «сияющими глазами» (Leuchtende Augen), глазами, которые «сияли как солнце», почти как если бы за ними горел некий трансцендентный свет.

Вклад Босса в развитие психотерапии

Несмотря на всю эту пирамиду мощных влияний, Медард Босс оставался в значительной степени самобытным человеком. Своей важнейшей жизненной задачей он считал «придание психотерапии направления и смысла», которые основываются на понимании «основных характеристик человеческого существования» (см. Craig, 1988a, с. 37). Для Босса психотерапевт был прежде всего человеком, чье самое главное призвание — служить пастырем или слугой бытия и, таким образом, в практике психотерапии пробуждать в пациенте его собственные наибольшие возможности бытия-в-мире. Таким образом, психотерапия по своей сути была человеческой встречей, человеческим единением, цель или предназначение которой — «вернуть людям то, что уже принадлежало им… с самого начала: то есть их полную способность к открытости и свободе, к свободному распоряжению и осуществлению их собственных особых, и аутентичных возможностей «бытия-в-мире» (Boss, 1988, p.72).

Несмотря на то, что Босс оставался приверженцем аналитических форм психотерапии, включая продолжение использования кушетки и метода свободных ассоциаций, он стремился перестроить наше понимание этих аспектов аналитической структуры в более адекватных феноменологических терминах. Например, для Босса использование кушетки уменьшало верховенство головы и, вместе с этим, приоритет разума и духа в возникновении возможности. Он понимал лежачее положение как предоставление свободы занять свое полное и надлежащее место в жизни индивида чувственным и эмоциональным возможностям человека, и царству сердца и тела. Кроме того, Босс, как и Фрейд, был убежден, что использование кушетки дает человеку «возможность хотя бы раз полностью отдаться самому себе» (Boss, 1963, p. 63). Аналогичным образом Босс переосмыслил фундаментальное правило свободных ассоциаций, требующее от пациента полной откровенности и высказывания «всего того, что проходит через его ум, сердце или тело». Для Босса целью такой экзистенциальной откровенности была «истина-полнота», то есть полное *раскрытие* существования пациента, «сияние возникающих непроявленных феноменов в специфически Дазайнаналитическом смысле древнегреческого понятия alethia» (пер. — Алетейя (др.-греч. ἀλήθεια) — буквально переводится с греческого как «истина» (прим. перев.) (Boss, 1963, с.62).

Босс также признавал, что традиционные психоаналитические понятия «перенос и контрперенос, бесспорно, относятся к реальным феноменам межчеловеческих отношений» (там же., с. 79). Однако он снова поспешил переформулировать наше понимание феноменов переноса как проявлений «подлинного межличностного отношения к аналитику» (там же., с. 239), а феноменов сопротивления — как «блокировки» экзистенциально-данных возможностей жизни, как противопоставления «приобретению доселе боявшихся возможностей жизни» (там же. с.240). К сожалению, мышление самого Босса относительно основных понятий психоаналитической практики было исторически обусловлено и поэтому сегодня кажется слишком упрощенным перед лицом всего того, что мы знаем об этих повсеместных человеческих явлениях. Хоть он и пытался исправить завуалированное и искаженное представление психоанализа о переносе и феномене сопротивления, он, похоже, делал это в первую очередь в отношении того, что мы видим сегодня как только самые узкие, ортодоксальные и стереотипные психоаналитические формулировки, те формулировки, которые были более характерны для психоанализа, в том виде, в каком он практиковался в первой половине века. Однако в начале пятидесятых годов и ортодоксальный, и неортодоксальный психоанализ пережили революцию, подстегнутую, в частности, движением, которое называют «расширением сферы применения психоанализа» (Stone, 1954). Такие «постреволюционные» и более гуманистические проявления психоаналитического мышления и практики редко упоминаются Боссом и его коллегами.

Кроме того, область дазайнаналитической техники работы с так называемыми феноменами переноса и сопротивления оставалась относительно неразработанной, отчасти из-за неутихающих споров Босса с психоанализом до 1950-х годов. Хотя в отчетах о клинической практике самого Босса можно заметить присутствие принципиальных мыслей и действий, он был склонен оставаться непрозрачным в своих явных технических рекомендациях. Например, он был склонен утверждать, что клиническая работа становится «праздником», если всего лишь мыслить правильно (т. е. дазайнаналитически), а когда дело доходит до деталей принятия клинических решений, нужно чувствовать свой путь «кончиками пальцев». Возможно, это справедливый совет для действительно опытных клиницистов, но он мало чем поможет будущим поколениям будущих экзистенциальных терапевтов, которые, начиная работать, должны полагаться на владение надежной, четко сформулированной техникой. Обучение психотерапии в некотором смысле ничем не отличается от обучения практике любого другого искусства или науки; нужно, как сказал бы джазовый музыкант, развивать свои «отбивки», прежде чем перейти к спонтанному, оригинальному и аутентичному творчеству. Развитие навыков в психотерапии, как и разучивание аккордов игры на гитаре или фортепиано, требует продолжительных дисциплинированных репетиций фундаментальных составных частей практики. Что именно представляют собой эти специфические составные части, инструменты или процедуры в дазайнанализе, еще предстоит выяснить.

В связи с этими замечаниями следует также отметить, что сам Босс горячо поддерживал дальнейшее развитие дазайнанализа, но просто чувствовал, что такая работа больше не в его власти. В личной беседе за несколько лет до своей смерти Босс сказал: «Теперь дазайнанализ должен пройти свой собственный путь. Я состарился и умру… (Будущее дазайнанализа) не зависит от меня. Я сделал все, что мог, чтобы рассказать о нем, передать то, что я получил от Хайдеггера, но у дазайнанализа теперь свое будущее, своя судьба» (см. Craig, 1988a, с. 36). Разделяя нечто сродни «осеннего чувства»⁴ Фрейда в отношении психоанализа, Босс лично был очень рад тому факту, что существует так много дазайнаналитиков, которые продолжают дело дазайнанализа не только во многих других областях человеческой деятельности (например, в искусстве, литературе, медицине, сестринском деле, социальной реабилитации, экологии и т. д.), но также и особенно в области психотерапии. Таким образом, что касается формулирования более систематической и методологически обоснованной экзистенциальной психотерапии, то в руках современных экзистенциальных аналитиков и терапевтов — продолжить дело, начатое Боссом.

Босс оставил две крупные работы, на которые могут опираться будущие мыслители и практики. Самой ясной, лучшей, и клинически ориентированной работой Босса, на английском языке, является «Психоанализ и дазайнанализ» (Psychoanalysis and Daseinsanalysis, 1963). Хотя по названию можно предположить, что эта книга была всего лишь переводом немецкого текста автора, Psychoanalyse und Daseinsanalytik (1957), на самом деле этот английский текст был почти полностью новой работой, почти в три раза превосходящей по объему своего предшественника. Особая ценность «Психоанализа и дазайнанализа» заключается в том, что он объединяет философские основы психологии и психотерапии с множеством хорошо проработанных и четко сформулированных примеров, иллюстрирующих дазайнаналитические подходы к широкому кругу психодиагностических категорий и психотерапевтических проблем. Благодаря усилиям переводчика Людвига Лефевра, это также наиболее адекватное и зачастую превосходное изложение работ Босса на английском языке.

Однако очевидно, что сам Босс больше всего гордился своим вторым большим клиническим трудом «Экзистенциальные основания медицины и психологии» (1979a), «работой, которая фактически развивалась под пристальным взглядом Хайдеггера» (p. xxiii-xxiv). В статье Босса (1979b) о семинарах в Цолликоне он описывает и иллюстрирует «терпеливую и кропотливую» помощь и предвосхищающую заботу, которые он ощущал от Хайдеггера во время работы над книгой. По словам Босса (1979a), «нет ни одного раздела «философского» содержания, который был бы лишен его щедрой критики» (p. xxiv). К сожалению, этот английский перевод не получил по эту сторону Атлантики того внимания, которое было оказано его немецкому оригиналу, Grundriss der Medizin (Boss, 1971). Англоязычная работа не только является довольно сокращенной версией немецкого оригинала, но и свидетельствует о недостатках редакционного внимания и производства. Тем не менее, в этой работе содержатся новейшие взгляды Босса на психотерапию и психопатологию, что позволяет отнести нашу заинтересованность в этих вопросах к области философски обоснованного взгляда на человеческое существование и благополучие. Более того, в своих «Экзистенциальных основаниях» Босс смело расширяет возможности распространения дазайнаналитического мышления за пределы консультационной комнаты психиатра в коридоры медицинской больницы, в частности, благодаря своему философски обоснованному пониманию человеческой телесности. Подробнее об этом в дальнейшем.

Вклад Босса в научную психологию человека

Возможно, наиболее оригинальный научный вклад Медарда Босса в нашу область связан с изучением трех специфических видов психологических явлений: сексуальных расстройств, телесных болезней и травм и, в особенности, сновидений. Вот краткое изложение основных положений каждого из этих трех направлений исследований.

Значение сексуальных расстройств

В 1947 году, в тот самый год, когда он впервые встретился с Мартином Хайдеггером, Босс опубликовал немецкое издание книги о сексуальных дисфункциях. Эта книга, вторая феноменологически ориентированная работа Босса и первая, вышедшая на английском языке, была переведена и опубликована два года спустя под названием «Значение и содержание сексуальных извращений» (1949). Здесь, вслед за Бинсвангером, Босс назвал любовь «двойственным способом существования» (Boss, . 1949, с. 33) и рассмотрел смысл сексуального поведения с точки зрения полноты этого любящего режима человеческого существования (с. 36). Босс описал любовь как способ существования, который открывает человека миру, позволяя ему преодолеть конечность, приземленность, изолированность, узость, бессмысленность и небытие. Он противопоставлял любовь тревоге, «существенному антропологическому противопоставлению любви» (с. 47), которая сжимает и сковывает человеческое существование, образуя барьер, мешающий индивидам реализовать присущие им возможности «полноты, широты, глубины, укорененности, бесконечности и вечности» (там же). Для Босса так называемые сексуальные извращения — это все проявления попыток человека достичь «чувственной полноты любви человеческого существования» (с. 51).

С одной стороны, они сужают существование индивида, «затемняя и скрывая… полноту любви», а с другой — обеспечивают, в рамках этой самой суженной области, «входные ворота для режима бытия любви в мир» (там же, с. 55). Иными словами, Босс пришел к пониманию дисфункционального сексуального поведения как экзистенциального проема, открывающего путь к тому, что он назвал «фундаментальным антропологическим превосходством дуального способа существования любви над любым другим возможным способом существования» (с. 148). Таким образом, для Босса ключ к пониманию того, что мы сегодня называем сексуальными расстройствами или сексуальными дисфункциями, лежал в своего рода стереоскопическом рассмотрении как суженного способа бытия индивида в мире, так и уникально освобождающего двойного способа бытия любви. Возможно, даже более значимым, чем выводы Босса, была его демонстрация силы чистого описания. В каждом из его примеров представлены вызывающие, богато текстурированные описания от первого лица самых интимных особенностей мира его пациентов. Читая их, можно увидеть, как смысл может быть найден «в самих вещах», без необходимости навязывать внешние категории или формулировки.

Значение телесных болезней и травм

Вторая область научных интересов Босса касалась тела. Начав с критики применимости парадигмы естественных наук к психосоматической медицине с публикации в 1954 году книги «Введение в психосоматическую медицину» (Einfiihrung in die psychosomatische Medizin), Босс впоследствии обратил свое внимание на всю область общей медицины (см. Boss, 1979; Boss, Condrau & Hicklin, 1977). На протяжении всех этих работ Босс нападал на вездесущие медицинские предположения о причинности и картезианском дуализме, неоднократно упрекая современную медицину в близоруком поиске причинных детерминант и сведении человека к эпидермально связанному, телесному существу, лишенному своей существенной связи с миром. Признавая выдающиеся позитивные достижения медицины, Босс утверждал, что в своей исключительной приверженности естественнонаучным принципам, современная медицина не смогла постичь присущую человеку осмысленность, которая составляет его существование как таковое. Забитая артерия, сломанная кость, головная боль, раздраженный кишечник, лицевой тик и грыжа — все они что-то значат, все имеют экзистенциальный контекст значимости в жизни человека. Так, Босс (1979) однажды сравнил естественнонаучный подход современной медицины с отношением заблуждающегося искусствоведа:

*Естественно-научный метод исследования относится к телу так же, как к произведениям искусства. Например, если взять коллекцию картин Пикассо, то этот метод будет рассматривать только материальные объекты, длину и ширину которых можно измерить, вес определить, а вещество подвергнуть химическому анализу. Все полученные данные, собранные вместе, ничего не скажут нам о том, что делает эти картины такими, какие они есть; их характер как произведений искусства при таком подходе даже не затрагивается (с. 100).*

Босс осмелился предложить медицинским работникам радикальней (т.е. фундаментально, оригинально) реализовывать собственное призвание к подлинной врачебной заботе. Он призывал врачей, медсестер и психотерапевтов понимать тех, кого они обслуживают, как цельные, уникальные, неповторимые человеческие личности; постигать фундаментально значимую структуру их конкретных форм болезни или страдания; и ценить тело не только как материальную сущность, но и как собственный сосуд для переживания, осуществления или «телесного воплощения» всего спектра мирских отношений, в которых он или она существует.

Значение сновидений

В начале пятидесятых годов Босс впервые обратил внимание на феномен человеческого сновидения (Der Traum und seine Auslegung — Травма и ее осмысление, 1953). В этом втором крупном труде, переведенном с немецкого («Анализ сновидений», 1958), Босс наконец открыл англоязычным читателям плоды своих первых лет сотрудничества с Хайдеггером. Босс начал с того, что уверенно осудил Фрейда, Юнга, Фромма и других за то, что они «потеряли из виду изначальное полное содержание и значение» сновидческих явлений и, следовательно, необоснованно свели «все сновидческие явления к простым [символическим] репродукциям «реальных объектов»» (с. 100-101, скобки мои). Затем швейцарский психиатр на многих наглядных примерах показал, как можно предложить сновидческим феноменам говорить за себя и раскрыть их «неразрывную принадлежность… к общей схеме отношений [бодрствования], в которых [сновидец] движется и имеет свое бытие» (с. 113). В заключение, рассмотрев разнообразие человеческих возможностей, которые проявляются в сновидческом существовании, Босс напомнил нам, что сновидение — это «форма существования сама по себе» (с. 207) и что нет никаких оснований рассматривать его отдельно от бодрствования. Бодрствуем ли мы или видим сны, — писал Босс, — мы «всегда осуществляем одно и то же существование» (с. 209).

Читая первую книгу Босса о сновидениях, можно заметить его зрелое, радикальное, феноменологическое стремление «вернуться к самим вещам», которое особенно проявилось в его практике раскрытия сокровенных тайн сновидений исключительно через внимание к смысловому содержанию самого проявленного сновидения. Таким образом, Босс был признан первым психоаналитически подготовленным аналитиком (экзистенциальным — прим.перев.), который проповедовал строгое уважение к самому сну, к имманентной, многообразной осмысленности явного сновидения. Его глубокое уважение к сновидческому способу существования как таковому было еще более страстно продемонстрировано в работе 1977 года о сновидениях под названием «Мне приснилось прошлой ночью…» (перевод немецкой работы 1975 года «Es traumte mirvergangene Nacht»), в которой он применил дазайнаналитическое понимание сновидений к клинической ситуации. В этом втором крупном труде о сновидениях, который он назвал «простым сборником упражнений», предлагающим «практико-терапевтические, педагогические и духовные преимущества» (1977, с. 21), Босс снова и снова призывает нас отказаться от теоретически обоснованных, символических навязываний живой ткани самого сновидения. Представляя сны людей из самых разных культур, стран и уровней психологического функционирования, Босс с терпеливым повторением демонстрирует специфические установки и техники опроса, которые могут быть использованы не только для выявления богатства самого человеческого сновидения, но и его значимости для жизни сновидца в качестве пробужденного человека. Несмотря на то, что англоязычная версия снова пострадала от серьезных редакторских ошибок, в этой работе Босс оставил нам, возможно, наиболее подробный отчет о специфических видах клинического и философского мышления, которые он предпринимал, сталкиваясь с жизненным опытом тех, кому он служил.
Две работы Босса о сновидениях представляют собой его наиболее значительный вклад в науку о человеке. Нигде больше его феноменологический и дазайнаналитический подход к пониманию человеческого опыта не был продемонстрирован так строго и эффективно.

Философский вклад Босса

Основой экзистенциального (дазайнаналитического) подхода к психологии и психотерапии Медарда Босса стал философский анализ онтологической структуры человеческого существования (Daseinsanalytik) Мартина Хайдеггера. Для Босса и Хайдеггера единственным адекватным, и правильным обозначением существования человеческого индивида было Дазайн (Dasein), что означает «Там-бытие» или, более буквально, «Бытие-Там». Этот термин раскрывал, что мы существуем не как эпидермально связанные монады сознания, а скорее как целые миры, то есть как неделимые скопления мировых отношений, собранные вокруг уникального и нерушимого чувства собственной значимости (Jemeinigkeit). Хотя все детали и следствия этого взгляда невозможно изложить здесь даже в самом беглом виде, я упомяну о двух наиболее оригинальных и полезных, на мой взгляд, чертах этой перспективы.³

Во-первых, Босс рассматривал человеческое существование как изначально литое пространственное и историческое единство. С этой точки зрения невозможно понять человека в отрыве от совокупности его отношений с миром. Человек находится в мире, мир находится в человеке. Таким образом, Босс предложил философски сформулированную перспективу, которая помогает нам понять наше становление как «со-бытие», как становление вместе с нашим миром, тем самым преодолевая неизбежный, онтологический солипсизм, заложенный в других гуманистических теориях самоактуализации. Согласно Боссу, у каждого из нас есть свой жизненный путь, своя потенция стать целым, но ни этот путь, ни эту потенцию нельзя понять или прожить в изоляции, отдельно от своего времени, своего мира и своих собратьев. Если серьезно отнестись к этому взгляду, то повседневная жизнь и терапевтическое призвание приобретают радикально иную судьбу. Человек осознает себя как слугу бытия и возможности, слугу, чья сфера заботы и ответственности простирается до пределов осознания и даже за его пределы, чье собственное становление зависит от становления его или ее мира.

Во-вторых, дазайнанализ Медарда Босса имел дело с феноменами так называемой глубинной психологии, но не делал никаких предположений о наличии бессознательного. Перенос, сопротивление, сновидения или повседневные оговорки — все это понималось и решалось на основе непосредственного опыта, без необходимости придумывать догадки о динамике бессознательного. Для Босса человеческое существование всегда было частично проявлено и частично скрыто. То, что существует, появляется или выделяется при свете дня, всегда происходит в контексте того, что еще неизвестно и даже непознаваемо. Однако то, что нас окружает неизвестность, темнота и тайна, не означает, что мы имеем право, в угоду собственному желанию спокойствия или всезнания, изобретать ментальный механизм для объяснения того, чего мы не знаем, чего не можем постичь. Об этом Босс (1963) красноречиво говорит :

В своих неустанных поисках бессознательного Фрейд стремился к сокрытому — к самой сущности сокрытия как таковому. Без сокрытия и темноты человек не был бы тем раскрывающим-мир существом, которым он является. Свет и тьма, сокрытие и раскрытие, неразрывно связаны друг с другом; Фрейд, должно быть, это чувствовал. Он говорил это и о бессознательном: что оно содержит «несокрушимые» силы человеческого разума, что оно — «истинная психическая реальность». Как дитя своего властолюбивого времени, он не мог позволить сокрытию быть тайной, которой оно является. Он счел необходимым сделать из сокрытия объективистские, психологические объекты, чтобы вытащить его на свет и сделать пригодным для использования. Как это всегда происходило и будет происходить, тайна выдержала столь характерную для современности дерзость, (с. 100-101)

Реальный выигрыш от такого феноменологического мышления, конечно же, получает психотерапевтический пациент, поскольку больше нет никаких оснований для уничижительных интерпретаций его «глубинных», скрытых или коварных мотивов. Феноменологический подход Босса обеспечивает подлинную философскую основу для того, что сегодня модно называть «опыт рядом с интерпретацией», и в то же время позволяет такой интерпретации быть глубокой, то есть проникать в глубины или суть существования индивида. Однако, оставаясь феноменологической, дазайнаналитическая интерпретация также позволяет пациенту самому увидеть основания для таких интерпретаций, поскольку они конкретно заложены в его собственном непосредственном опыте.

Личные размышления

Я часто задавался вопросом, почему труды Медарда Босса не получили более широкого распространения, особенно в Америке. Конечно, отчасти причина в том, что его работам было трудно найти достойный английский перевод.⁵ Другая, возможно, более существенная причина — неясность языка дазайнанализа. Даже сам термин «дазайн» (dasein), кажется обычному человеку туманным и малопривлекательным чтобы рассматривать его всерьез. Кроме того, существует целый мир коверкающих язык немецких и бесконечных английских терминов пишущихся через дефис, которые представляют собой непреодолимый барьер даже для самых добросовестных исследователей и студентов. Возможно, также, что обоснование дазайнанализа в спорах со старыми, незрелыми формами психоанализа оставило мало места для свежего диалога. Другая причина может быть связана с личными и интеллектуальными предрассудками.

Например, я помню, как впервые услышал о работе Босса в начале 1970-х годов. Коллега показал мне книгу Босса «Психоанализ и дазайнанализ» (1963) и рассказал, что Босс является гуманистическим психиатром, который попытался интерпретировать психоаналитическое мышление с помощью феноменологического, экзистенциального подхода. Я сразу же скептически отнесся к тому, что человек, который со всей серьезностью относится к Фрейду, может быть по-настоящему гуманистичным, и, не прочитав ни единой страницы, отверг эту книгу как в корне ошибочную. Однако, по воле судьбы, семь лет спустя я оказался на тренировочном анализе у Пола Дж. Стерна, экзистенциального психоаналитика из Кембриджа, штат Массачусетс, и хорошего друга Босса. Поначалу я протестовал против использования кушетки, но уступил, когда Стерн просто сказал, что он работает именно таким образом и что я, конечно же, волен сам решать, работать с ним или нет. Решив продолжить работу на «экспериментальной основе», я был потрясен, обнаружив, что в течение шести последующих недель столкнулся с важными психологическими вопросами, о которых за дюжину лет работы над личностным ростом не имел даже смутного представления. Более того, я не мог не признать тот факт, что меня мягко и глубоко гуманистически сопровождали до опушки этих угрожающих экзистенциальных лесов. Дело в том, что, возможно, другие гуманистически подготовленные терапевты в Америке разделяют те же старые антипсихоаналитические предрассудки и отказываются открыться любой форме мышления и практики, которая может, хотя бы изредка, использовать кушетку или серьезно относиться к таким мощным, наполненным тайной феноменам, как перенос или сопротивление. И, конечно, существует такой факт, что дазайнанализ, как и психоанализ, требует, чтобы человек говорил всю правду и ничего, кроме правды. Говорить правду и слышать правду редко бывает легко и спокойно. Правда — не наркотик!

Наконец, необходимо учитывать влияние на работу Медарда Босса его собственного ярко выраженного аргументированного и состязательного стиля, который становился все более заметным по мере расцвета его творчества в пятидесятые и шестидесятые годы. Стоит вспомнить, что Босс считал себя осажденным, с одной стороны, психоаналитиками, которые, казалось, не могли освободиться от своих старых естественно-научных способов постижения смысла, и, с другой стороны, коллегами-медиками, которые относились к смыслу с подозрением и пренебрежением. Обе группы часто нападали на Босса, если не за его феноменологический дискурс или праксис, то за его гуманистический этос. Такая профессиональная среда или экзистенциальные обстоятельства не располагают к спокойному ответу, по крайней мере со стороны Босса. Тем не менее, возможно, часто спорная защита Боссом по сути мягких путей дазайнанализа стоила ему более широкого признания, которого его работа действительно заслуживает. Трудно не заметить иронии в этом, поскольку Босс был не только удивительно мягким человеком, но и крайне озабоченным будущим психоанализа, психотерапии и медицины. Он продолжал активно участвовать в работе швейцарских и международных обществ психоанализа и основал Международную федерацию медицинской психотерапии, оставаясь ее почетным президентом до самой смерти.

В личной жизни Медард Босс был так же крепок, как и в профессиональной. Босс вел активный образ жизни, наслаждался пешими прогулками и катанием на лыжах в горах, а также путешествиями и водными видами спорта в Средиземноморье, Индийском океане и на Карибах. Он даже катался на водных лыжах на Барбадосе уже через несколько месяцев после операции по удалению желчного пузыря в возрасте восьмидесяти трех лет! Несмотря на его необычайную энергичность, самые близкие люди, признавая силу и независимость его личности, часто называли его «милым», «добрым», «нежным», «любящим», «действительно замечательным человеком». Лично мне посчастливилось встретиться с ним в последние годы его жизни, когда он особенно стремился реализовать то настроение, которое Хайдеггер называл Heitere Gellassenheit или «радостным спокойствием». У меня остались приятные воспоминания о его доброте ко мне и другим людям в его доме, и на различных дазайнаналитических встречах как в Цюрихе, так и в зеленой альпийской сельской местности Швейцарии. За те годы, что я был с ним знаком, Босс в частном порядке демонстрировал тот самый вид человеческого присутствия и заботы, о котором он так часто писал и говорил на публике. Казалось, что он так часто и спокойно «опережает» тех, с кем общается и , совершенно бескорыстно, расчищает для других путь, давая им возможность быть.

Помню, как я был удивлен в 1989 году, узнав что Медард Босс в возрасте восьмидесяти семи лет собирается совершить путешествие, с целью проведения серии лекций в Северной и Южной Америке. Именно во время этой поездки я виделся и разговаривал с ним в последний раз. Хоть он явно и слабел, но по-прежнему излучал спокойное чувство удивления. Незадолго до его возвращения домой в Цюрих я также коротко поговорил с ним по телефону. В ходе этого короткого разговора я прокомментировал физические нагрузки, которые потребовались ему во время путешествия. Он рассмеялся и весело сказал: «Ну, это моя лебединая песня».
Осознание того, что он умирает, казалось, не представляло для Босса никакой сложности. Смерть была просто одной из характеристик человеческого бытия, знаком завершения, конечной реализацией своей потенциальной возможности быть целым. Таким образом, Медард Босс стремился воплотить в жизнь суть дазайнанализа. В своих сочинениях, в преподавании, в терапевтической работе и в личной жизни он всегда и прежде всего стремился быть пастырем для Dasein, для того, что значит быть человеком.

Об авторе

Эрик Крэйг получил докторскую степень в области гуманистических и поведенческих исследований в Бостонском университете. Он является основателем Центра экзистенциальных исследований в Вустере, штат Массачусетс, и Санте-Фе, штат Нью-Мексико.

В настоящее время он преподает в новой гуманистической и трансперсональной программе для выпускников Юго-Западного колледжа. С 1985 по 1989 год он изучал дазайнсанализ в Цюрихе, а в 1988 году выступил редактором специального выпуска журнала «Гуманистический психолог» под названием «Психотерапия свободы: дазайнсаналитический путь в психологии и психоанализе». В прошлом он был президентом Отделения гуманистической психологии.

Перевод
Макс Карлин, 2024

Оригинал статьи:

Craig, E. (1993). Remembering Medard Boss. The Humanistic Psychologist, 21(3), 258–276. https://doi.org/10.1080/08873267.1993.9976923

¹ В статье, первоначально написанной в середине 1970-х годов, Босс (1979b, p. 7) называет датой своего первого контакта с Хайдеггером 1946 год. Другие авторы (Hall & Lindzey, 1978; Pacheco, 1993), возможно, следуя примеру Босса, также определяют дату первого обмена письмами как 1946 год. Однако недавние беседы Босса со мной (Craig, 1988, с. 28), его последний опубликованный отчет о взаимоотношениях с Хайдеггером (Boss, 1987b, с. ix) и фактическая дата первого письма Хайдеггера к Боссу (там же., с. 299f) указывают на 1947 год как на начало личного контакта между ними.

² В документах Босса (1987b), посвященных его сотрудничеству с Хайдеггером, нет никаких записей о визитах после 1969 года; только три коротких письма в 1970 и 1971 годах. Хайдеггер умер в 1976 году. Хотя близкий друг Босса, Пол Стерн, сказал мне в 1982 году, что Босс выражал сомнения по поводу своей зависимости от Хайдеггера, они тщательно скрывались. Когда спустя годы я спросил Босса о том, какие сомнения он мог испытывать по отношению к Хайдеггеру, Босс лишь подтвердил свое восхищение философом.

³ Для полного изложения дазайнсаналитической перспективы в психологии я бы рекомендовал следующие источники, в порядке возрастания сложности: Крейг (1988), Босс (1963, 1979), Хайдеггер (1962). Том Крейга, специальный выпуск «Гуманистического психолога», также содержит пространные аннотированные (стр. 233-258) и неаннотированные (стр. 268-275) библиографии.*

⁴ «Осеннее чувство» в поздний период жизни характеризующийся размышлениями, зрелостью и, возможно, чувством кисло-сладкого осознания прошлого и будущего. В нем сочетаются удовлетворение от достигнутых успехов и меланхоличное осознание хода времени, непостоянства вещей или ограниченности своих возможностей. (прим.перев.)

⁵ Значительная часть работ Медарда Босса так и не была переведена на английский язык. Например, помимо некоторых уже упомянутых работ, он написал небольшую книгу об экзистенциально-аналитическом лечении тревоги и чувства вины под названием Lebensangst, Schuldgefuhle und psychotherapeutische Befeiung (Жизненная тревога, чувство вины и психотерапевтическое освобождение, 1962). Также стоит упомянуть сборник различных статей, опубликованный под названием Von der Sanweite der Seele («О размахе крыльев души», 1962), и четвертое немецкое издание (1987a) его книги о путешествии в Индию, включающее новое предисловие, в котором обсуждается связь между индийской мыслью и хайдеггеровской Daseinsanalytik.

Список литературы

Boss, M. (1940). Korperliches Kronksein als Folge seelischer Gleich-
gewichtsstorungen [Bodily illness as a consequence of mental im-
balance]. Bern: Verlag Hans Huber.
Boss, M. (1943). Die Bedeutung der Psychologie fur menschlichen Lebens
und Arbeitsgemeinschaften [Psychological significance of human love
and work]. Thalwil-Zurich: Emil Oesch Verlag.
Boss, M. (1944). Die Gestalt der ehe und ihre Zerfallsformen [The nature of marriage and its deterioration]. Bern: Verlag Hans Huber.
Boss, M. (1949). Meaning and content of sexual perversions (L. L. Abell, Trans.). New York: Grune & Stratton. (Original work published in 1947)
Boss, M. (1954). Einfuhrung in die psychosomatische Medizin [Introduction to Psychosomatic Medicine]. Bern: Verlag Hans Huber.
Boss, M. (1958). The analysis of dreams (A.J. Pomerans, Trans.). New York: Philosophical Library. (Original work published in 1953).
Boss, M. (1962). Lebensangst, Schuldgefuhle und psychotherapeutische Befreiung [Life anxiety, guilt feelings and psychotherapeutic liberation]. Bern: Verlag Hans Huber.
Boss, M. (1963). Psychoanalysis and daseinsanalysis (L.B. Lefebre, Trans.). New York: Basic Books. (Original work published in 1957).
Boss, M. (1965). A psychiatrist discovers India (H.A. Frey, Trans.). London: Oswald Wolf. (Original work published 1959)
Boss, M. (1977). I dreamt last night… (S. Conway, Trans.). New York: Gardner Press. (Original work published 1975)
Boss, M. (1979a). Existential foundations of medicine and psychology (S. Conway & A. Cleaves, Trans.). New York: Jason Aronson. (Original work published 1971)
Boss, M. (1979b). Martin Heidegger’s Zollikon seminars (B. Kenny, Trans.). Review of Existential Psychology and Psychiatry. 16, 7-20. (Original work published in G. Neske [Ed.]. [1977] Erinnerung an Martin Heidegger [Recollection of Martin Heidegger], pp. 31-45. Pfulingen: Neske.)
Boss, M. (1882). Vonder Spannweiteder Seele [On the wingspan of the soul]. Bern: Benteli Verlag.
Boss, M. (1987a). Indienfahrt eines Psychiaters [A psychiatrist’s Indian journey] (4th Ed.). Bern: Verlag Hans Huber.
Boss, M. (Ed.). (1987b). Martin Heidegger: Zollikoner Seminare; Protokolle — Gesprache — Briefe [Martin Heidegger: Zollikon seminars; protocols — conversations — letters]. Frankfurt: Vittorio Klostennann.
Boss, M. (1988). Recent considerations in dasiensanalysis. The Humanistic Psychologist, 16, 58-74.
Boss, M . , Condrau, G., & Hicklin, A. (1977). Leiben und Leben [To body and to live]. Benteli Verlag.
Craig, E. (1988a). An encounter with Medard Boss. The Humanistic Psychol- ogist, 16,24-55.
Craig, E. (Ed.). (1988b). Psychotherapy for freedom: The daseinsanalytic way in psychology and psychoanalysis [Special issue]. The Humanistic Psychologist, 16.
Hall, C. S. & Lindzey, G. (1978). Theories ofpersonality. NewYork: Wiley. Heidegger, M. (1962). Beingandtime (J.McQuarrie & E. Robinson, Trans.).
New York: Harper & Row. (Original work published 1927). Pacheco, A. (1993). The legacy of Medard Boss. Review of Existential
Psychology and Psychiatry,21,3-8.
Rychlack, J. (1973). Introduction to personality and psychotherapy: A theory
construction approach. Boston: Houghton Mifflin.
Stern, P. J. (1979). Introduction to the English translation. In: M. Boss,
Existential foundations of medicine and psychology (pp. ix — xxi). New
York: Jason Aronson.
Stone, L. (1954). The widening scope of indications for psychoanalysis.
Journal of the American PsychoanalyticAssociation, 2, 567-594.